In English and
Russian languages, the song Native Land ·( Песня о Родине ) was performed by the famous American actor, singer
and fighter for the freedom of workers and color in America - Paul Robeson. For
the performance of Soviet songs in America was subjected to repression.
Paul Leroy Bestill
Robson; April 9, 1898, Princeton, New Jersey, USA - January 23, 1976,
Philadelphia, USA) - American singer (bass), actor, human rights activist.
Polyglot (performed songs and spoke in more than 20 languages).
Born in a poor Negro
family. He won a scholarship and graduated from Rutgers University
undergraduate degree (he was the only Negro who studied there during the
relevant period and the third in history), received a law degree from Columbia
University, but due to his Negro origin he was not able to get a job in his
specialty. He worked as a loader, waiter, messenger, farm laborer on the farm,
played professional football. In the years 1924-1944 - dramatic actor. In April
1925, in New York, he held the first public concert in the USA, consisting of
Negro folk songs. On this day, as the press wrote, “a new star has risen in the
world of American art” .
In 1929, left without
work, he left for Europe. Having been in the Soviet Union for the first time in
1934, Paul Robson got a strong impression of him. “From the moment I appeared
in Russia, I realized that I had found what I had been striving for all my
life. Only in the Soviet Union I felt like a full-fledged person ... ".
Despite the presence of huge volumes of information about Robson collected by
US intelligence agencies, no evidence was ever provided that Robson had ever
been a member of the US Communist Party. Although there are still rumors about
his secret entry into the party, but his main biographers, as well as his son,
Paul Robson (junior), himself a former member of the American Communist Party,
deny this.
In the years
1936-1938, he spoke to anti-fascist fighters in a civil war in Spain.
In 1939 he returned
to the United States. Toured (in the USSR since 1934), but soon received a ban
on leaving the United States, which was canceled only in 1958 as a result of a
court decision.
In 1950, the
Commission McCarthy was blacklisted in Hollywood . In 1952, Paul Robson was
awarded the International Stalin Prize for Strengthening Peace among Nations.
It is depicted on
postage stamps of the GDR of 1983 and the USA of 2004.
In Abkhazia, on the
way to Lake Ritsa, lies a huge boulder called “The Field of Robson Stone”.
According to the testimony of local residents, the singer performed on this
stone, after which the latter received his name.
In Russia, there is,
although little known, a confectionery product, named after him: “Curls of Paul
Robson” .
In 1965, a variety of
black fruit tomatoes, also called "Paul Robson", was developed in the
USSR.
The accompanist of
Paul Robeson was Bruno Raikin - Arkady Isaakovich Raikin's cousin.
"I Am at Home"
Says Robeson at Reception in Soviet Union
Interview by Vern Smith, Daily Worker, January 15, 1935Moscow, U.S.S.R.-"This is Paul Robeson, the greatest American singer!" declared the famous film director, Eisenstein, introducing Robeson to a reception in his honor, attended by nearly all the celebrities in Moscow's theatre and art world. The reception was given in the "House of the Kino," palatial club house of the workers of the movie industry.
I repeat the words of Eisenstein, master of ceremonies at the reception, not by way of informing the public as to who Robeson is, for that is well enough known, but to show the tone of the feeling of the workers and the artists of the Soviet Union towards this visiting Negro singer, son of a slave in the United States-to show the wholehearted appreciation of these Russian sons of serfs who now are freed by their own efforts.
The reception was long and brilliant and lasted until about 2 a.m. But somehow in the course of it, Robeson found time to answer a few questions from the Daily Worker correspondent.
I began with the obvious: "Have you noticed a race question in the Soviet Union?"
An undercurrent of laughter rumbled under Robeson's big mellow voice as he answered: "Only that it seems to work to my advantage!"
And then he explained. He has been studying the Soviet Union for two years, studying the Russian language also for that length of time, has been a regular reader of the Pravda and Isvestia for months, and knows something about the solution of the race question here. He knows that the Soviet theory is that all races are equal-really equal, socially equal, too, as well as economically and politically. He expressed delight but no surprise when I informed him of the election to the Moscow Soviet of the American Negro, Robinson, working in the First State Ball Bearing Plant here.
But what he admitted he had not been expecting was the simple, wholehearted, affectionate welcome that lay in store for him. Robeson declares himself that he knows he has made a sufficient place for himself by his singing and acting, that even in the capitalist world some of the bitterest aspects of Jim-Crowism and white chauvinism are not applied to him. But it is just this feeling that a condescending exception has been made of him that is missing here. Here there is just the enthusiastic joy of Russian workers and artists, they or their fathers also once slaves of capitalist and landlord, who now welcome in addition a man they feel is a brother artist from abroad, coming with a real desire to honestly know and understand the new life they have made for themselves.
"I was not prepared for the happiness I see on every face in Moscow," said Robeson. "I was aware that there was no starvation here, but I was not prepared for the bounding life; the feeling of safety and abundance and freedom that I find here, wherever I turn. I was not prepared for the endless friendliness, which surrounded me from the moment I crossed the border. I had a technically irregular passport, but all this was brushed aside by the eager helpfulness of the border authorities. And this joy and happiness and friendliness, this utter absence of any embarrassment over a 'race question' is all the more keenly felt by me because of the day I spent in Berlin on the way here, and that was a day of horror-in an atmosphere of hatred, fear and suspicion."
Commenting on the recent execution after court-martial of a number of counter-revolutionary terrorists, Robeson declared roundly: "From what I have already seen of the workings of the Soviet Government, I can only say that anybody who lifts his hand against it ought to be shot!
"It is the government's duty to put down any opposition to this really free society with a firm hand," he continued, "and I hope they will always do it, for I already regard myself at home here. This is home to me. I feel more kinship to the Russian people under their new society than I ever felt anywhere else. It is obvious that there is no terror here, that all the masses of every race are contented and support their government."
Robeson commented on the absence of slums, on the huge building of workers' apartments in the factory districts, such districts as are invariably slums in capitalist cities. He declared that he will make an extensive study of the club life of the Soviet worker, especially as the clubs are centers of instrumental and vocal musical training, and of dramatic art.
[Robeson has developed a theory, based on his knowledge of Central Asian folk music and drama, and on his recent three months experience in Africa in connection with the filming of a motion picture scenario based on African life, that a new vehicle of expression, not drama, and not opera, can be evolved from these arts of primitive peoples. He sees certain underlying consistent bases in all this art of primitive civilizations. He hopes to supplement his observations by a study of Chinese folk music and drama.
At the reception given in his honor here, Robeson sang, besides several Negro workers' songs and spirituals, four selections in the Russian language: two from the opera "Boris Godunov," one old folk song and a Cossack lullaby. Hearty applause and the voiced opinion of those present testified to his progress in the rather difficult Russian language.
He has deliberately and for a long time been laying plans and preparing to move to the U.S.S.R. as the most suitable center for the important work of artistic innovation which he has in mind, and because he had decided on the basis of much evidence that it is a place where a man may do such work with greatest freedom and facility. He said in his interview that he is more than satisfied that the Soviet Union is just such a place.
This handsome,
eloquent and highly charismatic actor became one of the foremost interpreters
of Eugene
O'Neill's plays and one of the most treasured names
in song during the first half of the twentieth century. He also courted disdain
and public controversy for most of his career as a staunch Cold War-era
advocate for human rights. While the backlash of his civil rights activities
and left-wing ideology left him embittered and practically ruined his career,
he remains today a durable symbol of racial pride and consciousness.Born in Princeton, New Jersey, on April 9, 1898, Paul LeRoy Bustill Robeson and his four siblings (William, Benjamin, Reeve, Marian) lost their mother, a schoolteacher, in a fire while quite young (Paul was only six). Paul's father, a humble Presbyterian minister and former slave, raised the family singlehandedly and the young, impressionable boy grew up singing spirituals in his father's church. Paul was a natural athlete and the tall (6'3"), strapping high school fullback had no trouble earning a scholarship to prestigious Rutgers University in 1915 at age 17 -- becoming only the third member of his race to be admitted at the time. He excelled in football, baseball, basketball, and track and field, graduating as a four-letter man. He was also the holder of a Phi Beta Kappa key in his junior year and was a selected member of their honorary society, Cap and Skull. Moreover, he was the class valedictorian and in his speech was already preaching idealism.
Paul subsequently played professional football to earn money while attending Columbia University's law school, and also took part in amateur dramatics. During this time he met and married Eslanda Cardozo Goode in 1921. She eventually became his personal assistant. Despite the fact that he was admitted to the New York bar, Paul's future as an actor was destined and he never did practice law. His wife persuaded him to play a role in "Simon the Cyrenian" at the Harlem YMCA in 1921. This was followed by his Broadway debut the following year in the short-lived play "Taboo", a drama set in Africa, which also went to London. As a result, he was asked to join the Provincetown Players, a Greenwich Village theater group that included in its membership playwright Eugene O'Neill. O'Neill personally asked Paul to star in his plays "All God's Chillun Got Wings" and "The Emperor Jones" in 1924. The reaction from both critics and audiences alike was electrifying...an actor was born.
In 1925 Paul delivered his first singing recital and also made his film debut starring in Тело и душа (1925), a rather murky melodrama that nevertheless was ahead of its time in its depictions of black characters. Although Robeson played a scurrilous, corrupt clergyman who takes advantage of his own people, his dynamic personality managed to shine through. Radio and recordings helped spread his name across foreign waters. His resonant bass was a major highlight in the London production of "Show Boat" particularly with his powerful rendition of "Ol' Man River." He remained in London to play the role of Shakespeare's "Othello" in 1930 (at the time no U.S. company would hire him), and was again significant in a highly controversial production. Paul caused a slight stir by co-starring opposite a white actress, Peggy Ashcroft, who played Desdemona. Around this time Paul starred in the landmark British film Граница (1930), a silent film that dealt strongly with racial themes, and then returned to the stage in the O'Neill play "The Hairy Ape" in 1931. The following year he appeared in a Broadway revival of "Show Boat" again as Joe. In the same production, the noted chanteuse Helen Morgan repeated her original 1927 performance as the half-caste role of Julie, but the white actress Tess Gardellaplayed the role of Queenie in her customary blackface opposite Robeson.
Robeson spent most of his time singing and performing in England throughout the 1930s. He also was given the opportunity to recapture two of his greatest stage successes on film: Император Джонс (1933) and Плавучий театр (1936). In Britain he continued to film sporadically with Sanders of the River (1935), Song of Freedom (1936), Копи царя Соломона (1937), Jericho (1937) and The Proud Valley (1940) in important roles that resisted demeaning stereotypes.
During the 1930s he also gravitated strongly towards economics and politics with a burgeoning interest in social activism. In 1934 he made the first of several trips to the Soviet Union and outwardly extolled the Russian way of life and their lack of racial bias. He was a popular figure in Wales where he became personally involved in their civil rights affairs, notably the Welsh miners. Developing a marked leftist ideology, he continued to criticize the blatant discrimination he found so prevalent in America.
The 1940s was a mixture of performance triumphs and poignant, political upheavals. While his title run in the musical drama "John Henry" (1940), was short-lived, he earned widespread acclaim for his Broadway "Othello" in 1943 opposite José Ferrer as Iago and Uta Hagen as Desdemona. By this time, however, Robeson was being reviled by much of white America for his outspoken civil rights speeches against segregation and lynchings, particularly in the South. A founder of the Progressive Party, an independent political party, his outdoor concerts sometimes ignited violence and he was now a full-blown target for "Red Menace" agitators. In 1946 he denied under oath being a member of the Communist Party, but steadfastly refused to refute the accusations under subsequent probes. As a result, his passport was withdrawn and he became engaged in legal battles for nearly a decade in order to retrieve it. Adding fuel to the fire was his only son's (Paul Jr.) marriage to a white woman in 1949 and his being awarded the Stalin Peace Prize in 1952 (he was unable to receive it until 1958 when his passport was returned to him).
Essentially blacklisted, tainted press statements continued to hound him. He began performing less and less in America. Despite his growing scorn towards America, he never gave up his American citizenship although the anguish of it all led to a couple of suicide attempts, nervous breakdowns and a dependency on drugs. Europe was a different story. The people continued to hold him in high regard as an artist/concertist above reproach. He had a command of about 20 languages and wound up giving his last acting performance in "Othello" on foreign shores -- at Stratford-on-Avon in 1959.
While still performing in the 1960s, his health suddenly took a turn for the worse and he finally returned to the United States in 1963. His poet/wife Eslanda Robeson died of cancer two years later. Paul remained in poor health for pretty much the rest of his life. His last years were spent in Harlem in near-total isolation, denying all interviews and public correspondence, although he was honored for speaking out against apartheid in South Africa in 1978.
Paul died at age 77 of complications from a stroke. Among his many honors: he was inducted into the College Football Hall of Fame in 1995; he received a Grammy Lifetime Achievement Award in 1998; was honored with a postage stamp during the "Black Heritage" series; and both a Cultural Center at Penn State University and a high school in Brooklyn bear his name. In 1995 his autobiography "Here I Stand" was published in England in 1958; his son, Paul Robeson Jr., also chronicled a book about his father, "Undiscovered Paul Robeson: An Artist's Journey" in 2001.
Berlin, Gala Celebration of Paul Robeson's 70th Birthday
Press Agency Zentralbild, photographer Franke bgm-gr.
7 April 1968: Gala event for the 70th birthday of Paul Robeson. The German Democratic Republic's Salute to Paul Robeson on the 70th birthday of the great Negro singer (9 April) began on 7 April 1968 with a gala event of the Paul Robeson Committee of the GDR in the Apollo Hall of the German State Opera. Leading figures of the the GDR and other guests participated in this event, which demonstrated solidarity with the oppressed American Negroes and all peoples fighting for their freedom. On our photo: members of the Berlin musical group Oktoberclub singing, with Hartmut König (guitar). In the front row (from right) Prof. Wolfgang Heinz, director of the German Theater of Berlin, actor Dieter Mann, the singer Hermann Hähnel (of the GDR), Bernice Reagon (USA), as well as a representative of Vietnam who is working in the GDR on an internship.
Press Agency Zentralbild, photographer Franke bgm-gr.
7 April 1968: Gala event for the 70th birthday of Paul Robeson. The German Democratic Republic's Salute to Paul Robeson on the 70th birthday of the great Negro singer (9 April) began on 7 April 1968 with a gala event of the Paul Robeson Committee of the GDR in the Apollo Hall of the German State Opera. Leading figures of the the GDR and other guests participated in this event, which demonstrated solidarity with the oppressed American Negroes and all peoples fighting for their freedom. On our photo: members of the Berlin musical group Oktoberclub singing, with Hartmut König (guitar). In the front row (from right) Prof. Wolfgang Heinz, director of the German Theater of Berlin, actor Dieter Mann, the singer Hermann Hähnel (of the GDR), Bernice Reagon (USA), as well as a representative of Vietnam who is working in the GDR on an internship.
Berlin: Paul
Robeson Named to Academy of the Arts
Zentralbild Press Agency, Photographer Stöhr - 6 October 1960. Paul Robeson becomes a Corresponding Member of the Academy of the Arts of the German Democratic Republic. At a gala event of the Academy of the Arts in Berlin, the famous American Negro singer Paul Robeson was received as a Corresponding Member. The certificate was handed to him by the president of the Academy, Professor Nagel. Participating in this gala event alongside such well-known artists as Eduard von Winterstein was the president of the People's Chamber, Dr. Johannes Dieckmann. Our picture shows Prof. Otto Nagel handing the certificate to Paul Robeson.
People shown:
Zentralbild Press Agency, Photographer Stöhr - 6 October 1960. Paul Robeson becomes a Corresponding Member of the Academy of the Arts of the German Democratic Republic. At a gala event of the Academy of the Arts in Berlin, the famous American Negro singer Paul Robeson was received as a Corresponding Member. The certificate was handed to him by the president of the Academy, Professor Nagel. Participating in this gala event alongside such well-known artists as Eduard von Winterstein was the president of the People's Chamber, Dr. Johannes Dieckmann. Our picture shows Prof. Otto Nagel handing the certificate to Paul Robeson.
People shown:
·
Otto Nagel: painter, president of the Academy of the Arts,
recipient of the national prize of the GDR, Fatherland Service Order (in gold)
Поль Робсон
Поль Робсон родился 9 апреля 1898 года в Принстоне (Нью-Джерси), в семье священника и учительницы.
Окончив школу, Поль стал третьим чернокожим студентом в истории колледжа Ратгерса (ныне Университет). Он быстро становится популярным в колледже: и как один из лучших студентов, и как блестящий футболист. Он был первым негром-аспирантом и в юридической школе Колумбийского университета, который он с отличием окончил в 1923 году. Поступив на работу в юридическую фирму, Поль недолго там остается: его влечет театральная карьера.
Мировую театральную известность Робсону принесло исполнение заглавной роли в «Отелло» Шекспира – сначала в Лондоне, затем на Бродвее в Нью-Йорке.
Окончив школу, Поль стал третьим чернокожим студентом в истории колледжа Ратгерса (ныне Университет). Он быстро становится популярным в колледже: и как один из лучших студентов, и как блестящий футболист. Он был первым негром-аспирантом и в юридической школе Колумбийского университета, который он с отличием окончил в 1923 году. Поступив на работу в юридическую фирму, Поль недолго там остается: его влечет театральная карьера.
Мировую театральную известность Робсону принесло исполнение заглавной роли в «Отелло» Шекспира – сначала в Лондоне, затем на Бродвее в Нью-Йорке.
Обладавший абсолютным слухом и необыкновенным по красоте баритональным басом, Поль Робсон любил петь народные негритянские песни и спиричуэлы. В 1925 году состоялся его первый сольный концерт. Успех был грандиозным. Он пленил слушателей искренностью, взволнованностью, полнотой чувств и простотой исполнительской манеры.
За славой певца последовала слава киноактера. В 1930-е и начале 1940-х годов Робсон успешно снялся в ряде фильмов. В 1931 году он познакомился в Нью-Йорке с режиссером Сергеем Эйзенштейном и по его приглашению в 1934 году впервые приехал в СССР.
В 1936-1937 годах Робсон едет с концертами в Испанию. Вернувшись домой, он продолжает свою концертную деятельность, отличающуюся публицистическим, пропагандистским характером. Его репертуар был обширен: он пел на 25 языках, с успехом передавая национальный колорит каждой песни.
В годы Второй мировой войны Поль организовал кампанию по сбору средств на оборону, вел общественную деятельность, его целью было скорейшее открытие второго фронта. В 1943 за выдающиеся заслуги в общественной деятельности Робсону была вручена медаль Авраама Линкольна, в 1944 – медаль Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и медаль Американской академии искусств и литературы.
После окончания войны Робсон выступил с рядом концертов в СССР, но этот факт послужил поводом для негативного отношения к нему в США. Его лишили заграничного паспорта, прекратили приглашения на съемки в фильмах, запретили проведение ряда концертов.
Поль Робсон являлся общественным деятелем, выступающим за пацифизм, был соучредителем Всемирного конгресса сторонников мира, получил премию «За укрепление мира между народами».
В течение последующих нескольких лет он ездит по миру с концертами, удостаивается множества различных наград, в том числе Международной премии Мира. С 1963 года он отходит от публичных выступлений.
23 января 1976 года великого певца не стало. Умер Поль Робсон в Филадельфии (США).
За славой певца последовала слава киноактера. В 1930-е и начале 1940-х годов Робсон успешно снялся в ряде фильмов. В 1931 году он познакомился в Нью-Йорке с режиссером Сергеем Эйзенштейном и по его приглашению в 1934 году впервые приехал в СССР.
В 1936-1937 годах Робсон едет с концертами в Испанию. Вернувшись домой, он продолжает свою концертную деятельность, отличающуюся публицистическим, пропагандистским характером. Его репертуар был обширен: он пел на 25 языках, с успехом передавая национальный колорит каждой песни.
В годы Второй мировой войны Поль организовал кампанию по сбору средств на оборону, вел общественную деятельность, его целью было скорейшее открытие второго фронта. В 1943 за выдающиеся заслуги в общественной деятельности Робсону была вручена медаль Авраама Линкольна, в 1944 – медаль Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и медаль Американской академии искусств и литературы.
После окончания войны Робсон выступил с рядом концертов в СССР, но этот факт послужил поводом для негативного отношения к нему в США. Его лишили заграничного паспорта, прекратили приглашения на съемки в фильмах, запретили проведение ряда концертов.
Поль Робсон являлся общественным деятелем, выступающим за пацифизм, был соучредителем Всемирного конгресса сторонников мира, получил премию «За укрепление мира между народами».
В течение последующих нескольких лет он ездит по миру с концертами, удостаивается множества различных наград, в том числе Международной премии Мира. С 1963 года он отходит от публичных выступлений.
23 января 1976 года великого певца не стало. Умер Поль Робсон в Филадельфии (США).
«Все творчество Робсона корнями уходит глубоко в народные толщи, питается соками жизни и как бы выкристаллизовывает в себе то бесценное, что веками создавал, копил талантливый, веселый, певучий, жизнерадостный и несчастный негритянский народ, — писал в 1958 году советский писатель Борис Полевой. — Могучий голос необыкновенно широкого диапазона, удивительного звучания сочетается у него с незаурядным даром трагического актера. Робсон покоряет слушателей одновременно и силою голоса и редкостным мастерством игры. Слава Робсона-вокалиста, Робсона — драматического актера, Робсона — исполнителя негритянских песен увеличивалась как ком снега, сорвавшийся в весенний день с нагретого солнцем горного склона и неудержимо вырастающий в буйную, могучую лавину.
Поль Робсон родился 9 апреля 1898 года в городе Принстоне (штат Нью-Джерси) в семье бедного негритянского священника. С раннего возраста мальчик познал нужду, голод, лишения, общественное презрение к себе как к негру.
«В 1910 году мы переехали в Сомервилл, более крупный город, находившийся на полпути между Уэстфилдом и Принстоном, — пишет Робсон в своей книге. — Здесь преподобный Робсон служил пастором церкви Святого Фомы до дня своей смерти, последовавшей восемь лет спустя.
В Сомервилле я учился в восьмом классе школы (здесь снова была школа только для цветных) и окончил ее первым учеником. Отец, видимо, был доволен этим, хотя другого он и не ждал от меня. Его натуре было чуждо всякое самолюбование. Я часто рассказывал, как он никогда не был доволен оценкой в девяносто пять баллов, если можно было получить сто. Не потому, что наивысшая оценка была для него каким-то фетишем, а потому, что понятие личной добросовестности, составлявшее главную его страсть, неразрывно было связано с идеей, согласно которой человек обязан свершить максимум того, на что он способен. Успех в жизни следует исчислять не деньгами или личным преуспеянием — целью человека должно быть наиболее полное раскрытие заложенных в нем самом возможностей».
Младший среди братьев, Поль с детских лет поражал окружающих своими исключительными и многообразными способностями. Чтобы заработать деньги на обучение, Робсон не отказывался ни от какой работы. Однако главная трудность была в другом в расовой дискриминации, с которой в Соединенных Штатах приходится сталкиваться на каждом шагу.
В Колумбийском университете он отлично учился по всем предметам. Поль стал одним из трех первых студентов-негров в Америке, которым удалось добиться государственной стипендии. Видя талант Робсона-оратора, студенты избрали его председателем своего дискуссионного клуба. Но преуспевал Поль не только в науках, он стал одним из лучших бейсболистов страны и особенно отличался на ринге как боксер. Спортивные предприниматели сулили ему богатство, если он согласится стать профессиональным боксером. Но...
В 1919 году Робсон, окончив университет с дипломом бакалавра правоведения, пытается найти работу по специальности. Наконец с большим трудом ему удалось устроиться в одну из контор в Нью-Йорке. Увы, его вскоре просто выжили оттуда коллеги. Робсон решает попробовать свои силы на сцене.
Как пишет В.М. Зимянин «С помощью Лайта друзьям удалось договориться с владельцами небольшого зала в Гринвич-виллидж, которые определили удобную для них дату концерта — 19 апреля 1925 года. На подготовку программы у Робсона и Брауна оставалось всего три недели — срок немыслимо короткий даже для многоопытных музыкантов. Но жаждущим признания новичкам обычно неведома трезвая расчетливость профессионалов. Поль и Ларри репетировали, забыв обо всем на свете, прерываясь лишь на время, необходимое для еды и сна, за чем внимательно следила Эсси.
К концу второй недели репетиций друзья составили программу будущего концерта. В нее вошли шестнадцать песен, религиозных и светских, созданных во времена рабства и написанных современными негритянскими композиторами. Готовя программу, Поль и Ларри отбирали лишь те произведения, слова и музыка которых, по убеждению друзей, наиболее полно отражали помыслы и устремления темнокожего народа Америки. Уже в самих названиях песен угадывалось своеобразие национального характера американских негров, в котором, несмотря на горести и тяготы несправедливой судьбы, сохранялось неуемное жизнелюбие печальные, щемящие душу «Опозорь имя свое», «Плачущая Мэри», «Иногда я чувствую себя сиротой», «Прощай, прощай!», «Исчезни», «Двигайся медленнее, чудесная колесница», «Никто не знает, как мне тяжело», «Водонос» — и возвышенно-торжественные, исполненные веры в лучшую участь «Всякий раз, когда на меня нисходит озарение», «Я знаю, что Господь возложил на меня руки свои», «Иисус готов к битве под Иерихоном», «Спустись на землю, Моисей».
Исполнением последнего спиричуэла начал Поль Робсон свой концерт. Уже около полуночи находчивый Джеймс Лайт догадался погасить свет в зале, и только тогда утомленные певец и пианист смогли покинуть сцену.
Ранним утром следующего дня донельзя возбужденный Ларри ворвался в комнатушку Робсонов, победно размахивая пачкой свежих газет. Не обращая внимания на слегка опешивших от такого вторжения Эсси и Поля, он громко зачитывал выдержки из газетных рецензий
— «Пение Поля Робсона не поддается описанию. В его голосе слышатся удары гигантских колоколов». А здесь, кажется, и обо мне «Мистер Браун — мастер своего дела». Вынужден согласиться с музыкальным обозревателем «Нью-Йорк уорлд». Далее следует авторитетная «Нью-Йорк таймс». Не буду подвергать скромность Поля серьезному испытанию и опущу чрезмерные, на мой взгляд, похвалы в его адрес. Зачитываю только ключевую фразу «Пение одного человека выражает муки и чаяния целого народа». Каково А критик из «Нью-Йорк ивнинг пост» сравнивает тебя с великим Шаляпиным. Не смущайся, сравнение, честно говоря, преждевременное, но считай, что тебе, по крайней мере, указали верное направление».
5 января 1926 года концертом в нью-йоркском Таун-холле начались гастроли Робсона по Америке, организованные «Бюро Джеймса Б. Понда». С большим успехом поет молодой певец в Филадельфии, Балтиморе, Чикаго. Критик Гленн Диллейд Ганн отмечает в февральском номере «Чикаго гералд-экзаминер» «Я слышал лучший из негритянских голосов и один из великолепнейших басов мира. Те, кому посчастливилось попасть вчера вечером в «Оркестр-холл», когда там состоялся первый чикагский концерт Поля Робсона, подтвердят, что я не преувеличиваю».
Так благодаря Робсону негритянская музыка вышла на большую эстраду. Ее могли слышать не только черные, но и белые. Сам певец сказал «Мой народ в мечте о лучшем будущем создал сотни песен... теперь я песнями буду бороться за то, что считаю святым делом своей жизни...»
Начиная с середины 20 х годов, певец много времени проводит в Англии. Робсон пишет «Начав свою артистическую деятельность в качестве концертного певца и актера в Соединенных Штатах, я, как и многие другие негритянские артисты, отправился за границу, прежде всего, затем, чтобы работать там по своей профессии. Если в настоящее время в Соединенных Штатах возможности работы для негритянских артистов все еще весьма ограниченны, то тридцать лет назад дело обстояло во много раз хуже. После нескольких поездок за границу я решил остаться в Европе и поселился в Лондоне. Причина была та же самая, которая в течение многих лет побуждала миллионы негров переселяться с юга США в другие районы страны. Только мне в Лондоне жилось несравненно лучше, чем неграм с Миссисипи в Чикаго.
О моем успехе в Лондоне уже писалось. Я достиг его благодаря тому, что в Англии у меня были для этого все возможности. Но речь пойдет не о том. Конечно, мне было приятно, что я смог занять заметное место в театре, кино и стать популярным концертным певцом, пластинки которого пользуются успехом. Еще большее удовлетворение я испытывал от дружественного приема, который я встречал в английском обществе. Вначале это было преимущественно «высшее общество» — люди, которые покровительствовали искусству и составляли основную часть публики в концертных залах. Так я оказался среди самых аристократических кругов. Здесь я был «принят», выражаясь старомодным языком, который в Англии все еще в обычае, как джентльмен и как «ученый муж». Образование, полученное мною в университете Ратжерса, и моя склонность к исследовательской работе придавали мне в Англии больший вес, чем в Америке, где чековая книжка ценится выше, чем ум, и где людей науки часто не принимают всерьез, а то и подозревают в «подрывной деятельности».
С большим интересом певец следил за положением дел в 30 е годы в СССР, мечтая встретиться с советскими людьми. Поль даже начал изучать русский язык. В 1934 году Робсон впервые приехал в Москву. И он не разочаровался в первой стране Советов. Более того, Робсон навсегда полюбил страну, где ощутил себя полноценным человеком.
Конец 30 х годов певец проводит в концертных поездках по Испании, США, Канаде, Англии. Свои концерты Робсон превращает в антифашистские демонстрации. Вместе с песнями американских негров звучат песни других народов и так полюбившиеся ему советские песни «Широка страна моя родная», «Любимый город», «Полюшко-поле».
Из Европы он возвращается на родину в конце 30 х годов как триумфатор. С успехом выступает с самых больших эстрад. Тысячи и тысячи рабочих проделывают порой сотни километров, для того чтобы послушать его пение, побеседовать с Большим Полем, как они его называют. Напетые им пластинки идут нарасхват. Владельцы радиокомпаний считают весьма выгодным включать его выступления в программы концертов. Большой Поль — любимый гость в индустриальных городах, на рабочих окраинах.
В годы Второй мировой войны певец приветствует успехи Советской страны. Робсон организует сбор средств на нужды обороны, выступает за быстрейшее открытие второго фронта в Европе. В 1942 году он становится первым негром, исполнившим роль Отелло на американской сцене.
После войны он снова выступает с концертами в нашей стране. Гастроли Робсона в СССР официальные круги США расценили как подрывную деятельность. В 1950 году государственный департамент США лишает певца заграничного паспорта, и он не может совершить турне по Европе, а также поехать на Всемирный конгресс сторонников мира, в числе учредителей которого состоит. Одна из крупнейших киностудий отзывает свое приглашение сниматься в фильме.
После концерта в Пикскилле, где куклуксклановцы пытались линчевать певца, даже профсоюзы стали бояться приглашать его. И вот один из величайших вокалистов современности постепенно расстается с тем, что было нажито в лучшие времена. Робсоны продают домик, отказываются от машины.
Лишенный возможности петь, артист задыхается. Он начинает выступать по воскресеньям в маленькой негритянской церкви в Гарлеме. Но даже этой возможности его вскоре лишили.
Когда профсоюзы канадских горняков и металлургов пригласили Робсона дать для их членов большой открытый концерт, в Канаду певца не пустили. Но в воскресный день тридцать тысяч канадских рабочих, с женами, с детьми, со стариками съехались к канадской границе. Так, не переступая границы, Робсон спел для тысяч канадских и американских тружеников. Шахтеры горняцкого района Великобритании — Уэльса — организовали в мае 1957 года концерт американского певца... по телефону.
В конце концов, возмущение народов, требования прогрессивных сил самой Америки заставили вновь открыть перед Робсоном концертные залы, вернуть ему заграничный паспорт. «Робсон снова поет, веселый, вдохновенный, могучий!», — кричали огромные заголовки газет. Люди часами простаивали в очередях, чтобы купить билет на его концерт.
«Весной 1958 года мне с группой советских ветеранов войны довелось побывать в гостях у Робсона, — пишет Б. Полевой. — Чтобы повидаться с нами, артист прервал свою гастрольную поездку и из Чикаго прилетел в Нью-Йорк. Он был все такой же могучий, несгибаемый, весь дышащий энергией.
— Добро пожаловать! — произнес он по-русски, встретив нас в дверях, и тут же засыпал вопросами о Москве, о новостях нашей музыкальной и вокальной культуры, о жизни советского народа. Даже внешне он напоминал борца, который ненадолго сошел с ринга, чтобы пожать руку друзьям и ринуться в новую схватку».
В августе 1958 года Робсон в третий раз приезжает в СССР, где выступает с концертами, а после возвращения в Лондон с триумфом исполняет роль Отелло на сцене шекспировского театра.
В 1965 году певца постигла трагедия от неизлечимой болезни умерла жена. После этого Робсон уже не выступал с концертами, но общественной деятельности не прекратил. Он поселился в доме своей сестры в Филадельфии. Пятнадцатого апреля 1973 года в Карнеги-холле состоялось чествование знаменитого певца и артиста. Робсон, уже тяжело больной, не присутствовал на нем. Он скончался в 1976 году и был похоронен на Фернклиффском кладбище. На могильной плите были выбиты слова «Я сделал свой выбор. Иного пути для меня нет».
Интервью Поля Робсона о пребывании в СССР I'm at home, 1935 год (на английском языке)
Поль Робсон родился 9 апреля 1898 года в городе Принстоне (штат Нью-Джерси) в семье бедного негритянского священника. С раннего возраста мальчик познал нужду, голод, лишения, общественное презрение к себе как к негру.
«В 1910 году мы переехали в Сомервилл, более крупный город, находившийся на полпути между Уэстфилдом и Принстоном, — пишет Робсон в своей книге. — Здесь преподобный Робсон служил пастором церкви Святого Фомы до дня своей смерти, последовавшей восемь лет спустя.
В Сомервилле я учился в восьмом классе школы (здесь снова была школа только для цветных) и окончил ее первым учеником. Отец, видимо, был доволен этим, хотя другого он и не ждал от меня. Его натуре было чуждо всякое самолюбование. Я часто рассказывал, как он никогда не был доволен оценкой в девяносто пять баллов, если можно было получить сто. Не потому, что наивысшая оценка была для него каким-то фетишем, а потому, что понятие личной добросовестности, составлявшее главную его страсть, неразрывно было связано с идеей, согласно которой человек обязан свершить максимум того, на что он способен. Успех в жизни следует исчислять не деньгами или личным преуспеянием — целью человека должно быть наиболее полное раскрытие заложенных в нем самом возможностей».
Младший среди братьев, Поль с детских лет поражал окружающих своими исключительными и многообразными способностями. Чтобы заработать деньги на обучение, Робсон не отказывался ни от какой работы. Однако главная трудность была в другом в расовой дискриминации, с которой в Соединенных Штатах приходится сталкиваться на каждом шагу.
В Колумбийском университете он отлично учился по всем предметам. Поль стал одним из трех первых студентов-негров в Америке, которым удалось добиться государственной стипендии. Видя талант Робсона-оратора, студенты избрали его председателем своего дискуссионного клуба. Но преуспевал Поль не только в науках, он стал одним из лучших бейсболистов страны и особенно отличался на ринге как боксер. Спортивные предприниматели сулили ему богатство, если он согласится стать профессиональным боксером. Но...
В 1919 году Робсон, окончив университет с дипломом бакалавра правоведения, пытается найти работу по специальности. Наконец с большим трудом ему удалось устроиться в одну из контор в Нью-Йорке. Увы, его вскоре просто выжили оттуда коллеги. Робсон решает попробовать свои силы на сцене.
Как пишет В.М. Зимянин «С помощью Лайта друзьям удалось договориться с владельцами небольшого зала в Гринвич-виллидж, которые определили удобную для них дату концерта — 19 апреля 1925 года. На подготовку программы у Робсона и Брауна оставалось всего три недели — срок немыслимо короткий даже для многоопытных музыкантов. Но жаждущим признания новичкам обычно неведома трезвая расчетливость профессионалов. Поль и Ларри репетировали, забыв обо всем на свете, прерываясь лишь на время, необходимое для еды и сна, за чем внимательно следила Эсси.
К концу второй недели репетиций друзья составили программу будущего концерта. В нее вошли шестнадцать песен, религиозных и светских, созданных во времена рабства и написанных современными негритянскими композиторами. Готовя программу, Поль и Ларри отбирали лишь те произведения, слова и музыка которых, по убеждению друзей, наиболее полно отражали помыслы и устремления темнокожего народа Америки. Уже в самих названиях песен угадывалось своеобразие национального характера американских негров, в котором, несмотря на горести и тяготы несправедливой судьбы, сохранялось неуемное жизнелюбие печальные, щемящие душу «Опозорь имя свое», «Плачущая Мэри», «Иногда я чувствую себя сиротой», «Прощай, прощай!», «Исчезни», «Двигайся медленнее, чудесная колесница», «Никто не знает, как мне тяжело», «Водонос» — и возвышенно-торжественные, исполненные веры в лучшую участь «Всякий раз, когда на меня нисходит озарение», «Я знаю, что Господь возложил на меня руки свои», «Иисус готов к битве под Иерихоном», «Спустись на землю, Моисей».
Исполнением последнего спиричуэла начал Поль Робсон свой концерт. Уже около полуночи находчивый Джеймс Лайт догадался погасить свет в зале, и только тогда утомленные певец и пианист смогли покинуть сцену.
Ранним утром следующего дня донельзя возбужденный Ларри ворвался в комнатушку Робсонов, победно размахивая пачкой свежих газет. Не обращая внимания на слегка опешивших от такого вторжения Эсси и Поля, он громко зачитывал выдержки из газетных рецензий
— «Пение Поля Робсона не поддается описанию. В его голосе слышатся удары гигантских колоколов». А здесь, кажется, и обо мне «Мистер Браун — мастер своего дела». Вынужден согласиться с музыкальным обозревателем «Нью-Йорк уорлд». Далее следует авторитетная «Нью-Йорк таймс». Не буду подвергать скромность Поля серьезному испытанию и опущу чрезмерные, на мой взгляд, похвалы в его адрес. Зачитываю только ключевую фразу «Пение одного человека выражает муки и чаяния целого народа». Каково А критик из «Нью-Йорк ивнинг пост» сравнивает тебя с великим Шаляпиным. Не смущайся, сравнение, честно говоря, преждевременное, но считай, что тебе, по крайней мере, указали верное направление».
5 января 1926 года концертом в нью-йоркском Таун-холле начались гастроли Робсона по Америке, организованные «Бюро Джеймса Б. Понда». С большим успехом поет молодой певец в Филадельфии, Балтиморе, Чикаго. Критик Гленн Диллейд Ганн отмечает в февральском номере «Чикаго гералд-экзаминер» «Я слышал лучший из негритянских голосов и один из великолепнейших басов мира. Те, кому посчастливилось попасть вчера вечером в «Оркестр-холл», когда там состоялся первый чикагский концерт Поля Робсона, подтвердят, что я не преувеличиваю».
Так благодаря Робсону негритянская музыка вышла на большую эстраду. Ее могли слышать не только черные, но и белые. Сам певец сказал «Мой народ в мечте о лучшем будущем создал сотни песен... теперь я песнями буду бороться за то, что считаю святым делом своей жизни...»
Начиная с середины 20 х годов, певец много времени проводит в Англии. Робсон пишет «Начав свою артистическую деятельность в качестве концертного певца и актера в Соединенных Штатах, я, как и многие другие негритянские артисты, отправился за границу, прежде всего, затем, чтобы работать там по своей профессии. Если в настоящее время в Соединенных Штатах возможности работы для негритянских артистов все еще весьма ограниченны, то тридцать лет назад дело обстояло во много раз хуже. После нескольких поездок за границу я решил остаться в Европе и поселился в Лондоне. Причина была та же самая, которая в течение многих лет побуждала миллионы негров переселяться с юга США в другие районы страны. Только мне в Лондоне жилось несравненно лучше, чем неграм с Миссисипи в Чикаго.
О моем успехе в Лондоне уже писалось. Я достиг его благодаря тому, что в Англии у меня были для этого все возможности. Но речь пойдет не о том. Конечно, мне было приятно, что я смог занять заметное место в театре, кино и стать популярным концертным певцом, пластинки которого пользуются успехом. Еще большее удовлетворение я испытывал от дружественного приема, который я встречал в английском обществе. Вначале это было преимущественно «высшее общество» — люди, которые покровительствовали искусству и составляли основную часть публики в концертных залах. Так я оказался среди самых аристократических кругов. Здесь я был «принят», выражаясь старомодным языком, который в Англии все еще в обычае, как джентльмен и как «ученый муж». Образование, полученное мною в университете Ратжерса, и моя склонность к исследовательской работе придавали мне в Англии больший вес, чем в Америке, где чековая книжка ценится выше, чем ум, и где людей науки часто не принимают всерьез, а то и подозревают в «подрывной деятельности».
С большим интересом певец следил за положением дел в 30 е годы в СССР, мечтая встретиться с советскими людьми. Поль даже начал изучать русский язык. В 1934 году Робсон впервые приехал в Москву. И он не разочаровался в первой стране Советов. Более того, Робсон навсегда полюбил страну, где ощутил себя полноценным человеком.
Конец 30 х годов певец проводит в концертных поездках по Испании, США, Канаде, Англии. Свои концерты Робсон превращает в антифашистские демонстрации. Вместе с песнями американских негров звучат песни других народов и так полюбившиеся ему советские песни «Широка страна моя родная», «Любимый город», «Полюшко-поле».
Из Европы он возвращается на родину в конце 30 х годов как триумфатор. С успехом выступает с самых больших эстрад. Тысячи и тысячи рабочих проделывают порой сотни километров, для того чтобы послушать его пение, побеседовать с Большим Полем, как они его называют. Напетые им пластинки идут нарасхват. Владельцы радиокомпаний считают весьма выгодным включать его выступления в программы концертов. Большой Поль — любимый гость в индустриальных городах, на рабочих окраинах.
В годы Второй мировой войны певец приветствует успехи Советской страны. Робсон организует сбор средств на нужды обороны, выступает за быстрейшее открытие второго фронта в Европе. В 1942 году он становится первым негром, исполнившим роль Отелло на американской сцене.
После войны он снова выступает с концертами в нашей стране. Гастроли Робсона в СССР официальные круги США расценили как подрывную деятельность. В 1950 году государственный департамент США лишает певца заграничного паспорта, и он не может совершить турне по Европе, а также поехать на Всемирный конгресс сторонников мира, в числе учредителей которого состоит. Одна из крупнейших киностудий отзывает свое приглашение сниматься в фильме.
После концерта в Пикскилле, где куклуксклановцы пытались линчевать певца, даже профсоюзы стали бояться приглашать его. И вот один из величайших вокалистов современности постепенно расстается с тем, что было нажито в лучшие времена. Робсоны продают домик, отказываются от машины.
Лишенный возможности петь, артист задыхается. Он начинает выступать по воскресеньям в маленькой негритянской церкви в Гарлеме. Но даже этой возможности его вскоре лишили.
Когда профсоюзы канадских горняков и металлургов пригласили Робсона дать для их членов большой открытый концерт, в Канаду певца не пустили. Но в воскресный день тридцать тысяч канадских рабочих, с женами, с детьми, со стариками съехались к канадской границе. Так, не переступая границы, Робсон спел для тысяч канадских и американских тружеников. Шахтеры горняцкого района Великобритании — Уэльса — организовали в мае 1957 года концерт американского певца... по телефону.
В конце концов, возмущение народов, требования прогрессивных сил самой Америки заставили вновь открыть перед Робсоном концертные залы, вернуть ему заграничный паспорт. «Робсон снова поет, веселый, вдохновенный, могучий!», — кричали огромные заголовки газет. Люди часами простаивали в очередях, чтобы купить билет на его концерт.
«Весной 1958 года мне с группой советских ветеранов войны довелось побывать в гостях у Робсона, — пишет Б. Полевой. — Чтобы повидаться с нами, артист прервал свою гастрольную поездку и из Чикаго прилетел в Нью-Йорк. Он был все такой же могучий, несгибаемый, весь дышащий энергией.
— Добро пожаловать! — произнес он по-русски, встретив нас в дверях, и тут же засыпал вопросами о Москве, о новостях нашей музыкальной и вокальной культуры, о жизни советского народа. Даже внешне он напоминал борца, который ненадолго сошел с ринга, чтобы пожать руку друзьям и ринуться в новую схватку».
В августе 1958 года Робсон в третий раз приезжает в СССР, где выступает с концертами, а после возвращения в Лондон с триумфом исполняет роль Отелло на сцене шекспировского театра.
В 1965 году певца постигла трагедия от неизлечимой болезни умерла жена. После этого Робсон уже не выступал с концертами, но общественной деятельности не прекратил. Он поселился в доме своей сестры в Филадельфии. Пятнадцатого апреля 1973 года в Карнеги-холле состоялось чествование знаменитого певца и артиста. Робсон, уже тяжело больной, не присутствовал на нем. Он скончался в 1976 году и был похоронен на Фернклиффском кладбище. На могильной плите были выбиты слова «Я сделал свой выбор. Иного пути для меня нет».
Интервью Поля Робсона о пребывании в СССР I'm at home, 1935 год (на английском языке)
Записи Поля Робсона
Blue prelude
 (with Ray Noble orch.) | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий